«Братская любовь — вечна» (старая версия от 2014 г.)

[krasivai34]

Название:«Братская любовь — вечна»
Автор: Dark krishna
Фэндом: Naruto
Основные персонажи: Хаширама Сенджу (Первый Хокаге), Тобирама Сенджу (Нидайме Хокаге),
Итачи Учиха, Мадара Учиха, Изуна Учиха, Акацуки.
Пэйринг или персонажи: Мадара/Изуна (основной) , Хаширама,Тобирама Сенджу (упоминание).
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Ангст, Даркфик, PWP.
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC, Насилие, Изнасилование, Инцест, Underage, Некрофилия.
Размер: Мини, 5 страниц.
Кол-во частей: 1
Статус: закончен.
Посвящение: Самому родному человеку на земле Изуне — сану.
Публикация на других ресурсах:
Публикация с разрешение автора.
Пожалуйста, прежде чем публиковать работу где-либо, отпишитесь мне в личку.
Публикация работы только со ссылкой на «Книгу фанфиков».
Инициатива наказуема.
Опубликовано: Книга фанфиков. ficbook.net/readfic/1962310

Почитать новую версию (2016 г) можно здесь:

Описание:
— Тебя больше нет, и не будет, я навсегда запомню тот день,когда ты умер, брат — вслух, рассуждая, горько произношу я.
К горлу подступил ком, стало болезненно больно дышать, сердце и лёгкие сжало тупой болью.
— Брат, Изуна — тихо зову тебя, но понимаю,что шинигами забрал тебя в другой мир,возможно, он лучше, чем наш прогнивший мирок.
Меня охватывает ярость:«Проклятые Сенджу.Проклятый мир.Они забрали меня у тебя.Как я их ненавижу» — словно гадюка шиплю я в темноту.

— Ты действительно хочешь услышать мою историю? — немного хмыкаю я, поддаваясь вперёд к девушке и хватая бледной рукой её за шею. Сжимаю её горло так, что слышно побрякивание безделушек на шее. В мои планы не входит убивать её.
Я как дикий зверь, который играет с добычей, прежде чем убить ее. Хищник, жаждущий игры, крови, и медленно наслаждающийся агонией жертвы — последними предсмертными хрипами. Наблюдаю, как жизнь покидает юное тело.
Это невероятно заводит: смотреть и видеть страх в глазах этой девушки, ступившей в столь юном возрасте, на такой опасный путь, как проституция.

Я — Учиха Мадара. Она - всего лишь молодая юдзё, где—то в богом забытом месте, на нейтральной территории между страной Огня и Тумана. Обычный обшарпанный кабак, по—совместительству публичный дом, не знающий ремонта, кажется, уже целую вечность. В небольшом захолустном городишке на отшибе.

Я повторяю свой вопрос, наблюдая, как сбивается её дыхание,а глаза наполняются страхом и мольбой: о пощаде, не трогать, не убивать. Это становится забавным. Я немного ослабляю свою хватку, разжимая руку в чёрной перчатке, чтобы шлюха смогла дышать. Все ещё животный страх и попытка освободится с её стороны. Показываю одним лишь взглядом, что ей стоит поторопиться с ответом. Она лишь кратко, почти беззвучно всхлипывает. На выбеленном лице я вижу капельки, стекающие дорожками по щекам и шее, ресницы девушки мелко дрожат.
Её губа до сих пор кровоточит. Это её наказание, за непослушание и неподчинение мне. Я люблю послушных шлюх.

Она робко, словно в страхе нового удара, поправляет своё дешёвое тёмно-синие кимоно, которое съехало и оголило её плечо и грудь с сочными бусинками коричневых сосков. Её с натяжкой можно было назвать красивой, но она была весьма недурна. Милая игрушка на одну ночь.

Сейчас, правда, она выглядит весьма потрепано. Растерзанная, взлохмаченная, с оголёнными частыми тела. Волосы, которые выбились из высокой причёски, теперь приняли лохматый вид. Часть их и вовсе свисала небрежными чёрными змеями по плечам.

«Налицо совсем ребёнок » — отметил я про себя.
Разбитая губа и немого припухшая левая часть лица с царапинами, размазанными до самого уха, не портили её вида.

Я довольно хмыкнул, вспоминая события пары часов назад, когда она билась подо мной на футоне, пытаясь сопротивляться моему натиску, отбиться от моих рук, поцарапать и шипеть, словно дикая кошка. Как я, наслаждался её теснотой внутри, очередным оргазмом, заполняя её нутро до отказа своим семенем.

— Я выслушаю вашу историю господин – с дрожью в голосе произнесла молодая юдзё.
В руках я у неё заметил новую пузатую бутыль саке.
- Хорошая послушная сучка. Уже лучше – подумал я и опять же усмехнулся своим мыслям, не разжимая руки на её шее.

Как только моя пиала наполнилась новой порцией саке, я сделал паузу, немого обдумывая с чего начать свою историю. Жестом свободной руки я притянул девушку к своему паху: «Постарайся сделать мне хорошо» – приказал я тоном, не требующим возражений. - Слушай внимательно, – отпивая саке, протянул я, растягивая гласные. Что ж эта привычка осталась у меня со старых времён.

Девушка сползла вниз, утроившись передо мной на четвереньках. Перед моими глазами оказалась лишь её чёрная макушка, которая отливала синими переливами в уличном освещении, попадавшим в комнату.
Она принялась очень старательно вылизывать мой орган, не пропуская ни одного участка, уделяя каждому миллиметру чувствительной плоти ласку и бережную любовь.
Я блаженно прикрыл глаза и отпил из своей пиалы, с каким-то замысловатым рисунком в виде цветов камелии и взлетающих журавлей, саке, морща нос от ласки. Слегка тряхнув копной чёрных смолёных волос, я лишь шире раздвинул ноги, расширяя поле действий. Девушка была невероятна, хороша в таких ласках. Меня словно пробило током. По телу побежали мурашки. Пальцами я сжал пиалу отчего, та, казалось, зазвенела в воздухе и чуть не лопнула.


- Ты мой — протяжно тянет Хаширама. - Мой, мой – его жаркое дыхание обдаёт мою влажную и без этого шею. Жарко. В комнате уже нечем дышать, но мы не могли оторваться друг друга. Тело сладко ноет. Каждая мышца ноет от боли, но нам так пьяно и сладко. Сладкая боль, как запах цветущий сакуры. Она окутала нас своим приятным дурманом. Мы молоды, мы пьяны. Нам сладко и нам хорошо. Слишком хорошо, и сильно неправильно. Тогда нас это не останавливало.

- Ты моя шлюха, только моя, Мадара. — Шепчет он. Я не слышу. Я ничего не слышу. В полуобороте я вижу шёпотом его губ, но мне все равно сейчас. Я словно окутан сладким коконом наслаждения, он съедает мою совесть, разум и рассудок, выедая, выжигая его кислотой. Я - Учиха Мадара и я безумен.

Вздрагиваю от стука дождя по окну. Это отвлекло меня от таких противных, но сладких одновременно воспоминаний о Хашираме. За окном разыгралась непогода. Я перевожу безразличный взгляд на окно, где начался настоящий ливень. Ветки ближайшей сакуры, стучат в окно, грозясь продрать тонкую рисовую бумагу и проникнуть в комнату.

- Так же как и тогда, - произношу еле слышно, шевеля одними губами и отпивая саке.

Я рассказал ей, простой работнице досуга, свою историю о своём брате, Хашираме, и своей жизни.

«Мой маленький брат, мой Изуна, мой свет, в этом озлобленном чёрном мире. Мы ведь, что имеем, не храним, а потеряем плачем. » Я посмотрел на яркий шар фонаря за окном.
- Слышишь ли ты меня? Видишь ли, ты меня оттуда, брат? – отпивая саке, словно спрашивая у тебя, как будто ты сидишь сейчас напротив меня, смотришь на меня и снова улыбаешься.
«Это всего лишь иллюзия» - я горько усмехаюсь, отпивая ещё саке.
– Тебя больше нет, и не будет, я навсегда запомню тот день, день, когда ты умер, брат - вслух, рассуждая, горько произношу я. К горлу подступил ком, стало болезненно больно дышать, сердце и лёгкие сжало тупой болью.

Брат, Изуна — тихо зову тебя, но понимаю, что шинигами забрал тебя в другой мир. Возможно, он лучше, чем наш прогнивший мирок. Меня охватывает ярость: «Проклятые Сенджу. Проклятый мир. Они забрали меня у тебя. Как я их ненавижу» — словно гадюка прошипел я в темноту.

Неконтролируемый приступ ярости, боли и злости, в котором я уже не отдавал отчёта себе. Словно загнанный зверь в цукиёми. Я схватил шлюху за волосы, не обращая внимания на боль от её ногтей, вцепившихся в мои руки до крови и раздирающих кожу. Не на попытки отбиться и вырваться из моих рук, не на её истошные крики и развязанные полы кимоно, сотрясающиеся в жалких рыданиях плечи. Мне всё равно на её боль, я хотел унять свою.

«Моя боль от твоей потери бесконечна. Моя боль жгучая, как пламя Аматерасу.»
Глухие удары её головы об низкий деревянный столик. Я держал шлюшку голову за волосы, прикладывая размалёванное лицо об татами, оставляя на деревянной поверхности разводы алой крови. Моя боль стала жгучей, словно красный перец.

- Ты был прав брат. Ты был прав во всём — словно безумный шепчу я.
«Я был всего лишь очередной игрушкой в цепких лапах Хаширамы Сенджу. Всего лишь милая игрушка, для его похотливых утех.»
- Брат - тихо шепчу я. - Брат, почему ты покинул меня? – Ты мне так нужен.

Из покоев младшего брата, главы одного из могущественных кланов Страны огня, вышел доктор. Он бесшумно закрыл за собой седжи.
- Мы делали все что могли, но, к сожалению, травма оказалась несовместима с жизнью — кланяясь, ответил доктор мне.
Мне показалось, что в тот день я умер вместе с тобой, мой маленький брат, давший мне свет. Не разбирая дороги, я выскочил в сад, не обращая внимания на непогоду. Словно голодный я стал глотать воздух и холодную воду дождя. Ветки сакуры сердито качались, словно обсуждали моё поведение. Больно, как же больно. Под ногами уже образовалась глинистая грязь. Сгребаю её отчаянно руками. «Брат», - словно в агонии шепчу я.

Удар, ещё один глухой удар, раз за разом. Мерзко. Слишком мерзко и грязно, продавать себя. Жалкие, гнилые люди. С силой откидываю от себя девицу. Она со стуком покатилась по татами. «Жива», — с отвращением подмечаю я. Шлюха оказалась крепкой. Отпив саке, я снова погрузился в воспоминания, не обращая внимания на её жалобные стоны. Кажется, она что-то там попросила.

На следующий день погода не изменилась. На улице также лил дождь. Словно он оплакивал тебя вместе со мной, мой любимый брат. Сегодня день похорон. Собрался клан, чтобы проститься с тобой. Грязные лицемеры делают вид, что переживают и сочувствуют. Им на самом деле абсолютно плевать на тебя.
Я хорошо подготовил тебя в последний твой путь. Ты прекрасен, мой брат. Ты словно спишь сладким сном. Последний раз прикасаюсь к тебе, к твоему телу, вспоминания наши лучшие моменты. Брат, моя кровь и моя последняя любовь. Мы – Учиха, мы непросто братья. Склоняюсь, наши губы разделяют лишь миллиметры. Мой идеальный брат.
«Помнишь ли ты, как мы стали близки по-настоящему, не как братья?» - шепчу в твои губы. Как ты, краснея, после встречи с дайме признался мне, что любишь меня не как брата. Как в первый раз мы по-настоящему познали тела друг друга. Потом ты мне признался, что я был твоим первым и единственным мужчиной. Помнишь ли наши ночи полные страсти? О Ками, мне кажется или я схожу с ума? Но ты улыбаешься. Моя рука скользит по твоему белоснежному кимоно.
«Ты похож на невесту, мой маленький брат» – тихо шепчу я. Рука скользнула под полы кимоно, поглаживая кожу на торсе и касаясь сосков. Это твоё самое чувствительное место. Рука скользнула под кимоно, по ноге, поднимаясь выше, скользя по нежной коже и поднимаясь вверх.

Робкий поцелуй в лоб. «Спи спокойно брат» — тихо произношу я. Лишь пару капель солёных слёз падают на твою щёку. Последняя горсть земли, перед тем,как земля отберёт тебя навсегда.
– Прости и прощай – тихо шепчу я.

Из размышлений меня выдернули тихие жалобные стоны и шорох ткани.
Шлюха вся крови пыталась доползти до двери и позвать на помощь. Я недооценил её. Ухмыляюсь, я подошёл к ней.
Кунаи с хрустом вонзились в её руки, протыкая и впиваясь в нежную кожу ног, прибивая к татами беглянку, не давая ей двигаться. Кровь, много крови. Эпичное зрелище. Она дёргается, кричит, плачет. Слёзы вперемешку с косметикой. Каждое движение, наверняка приносило ей адскую боль. Меня возбуждает это. Несмотря на её крики от боли, я ставлю девку раком, резко входя во всю длину, продолжая насаживать, зная, что каждый толчок приносит боль. Я не привык церемониться со шлюхами. Притягиваю за волосы, чтобы видеть искажённое от боли лицо. Приятно, очень приятно. Приятно заполнить тугое нутро своим семенем до отказа. Приятно видеть её боль, слёзы и просьбы о пощаде.
- Пора бы закончить этот фарс, - тихо произношу я, читая ужас, отражающийся в глазах.
Кунай резко вытащенный из ноги, позволил мне услышать истошный вопль от боли. Рот раскрылся в немом крике.
Раз, два, три. Кунай словно нож в масло, входит в горло, перерезая её хрупкую шейку. Украшение рассыпалось белым бусинами в луже собственной крови. Белое на алом. Красиво.

Оставляю её лежать в луже собственной крови. Тело ещё рефлекторно содрогается, но это лишь очередная иллюзия. Иллюзия жизни.
Перед тем как покинуть это мерзкое место, я кидаю щедрую пачку денег на кресло и растворяюсь в темноте.



Несколько лет спустя,Амэгакурэ но Сато

- Мы согласны присоединиться к тебе, Мадара-сан, - произносит Яхико.
- Кто бы сомневался. У вас просто нет выбора. Ведь ваша деревня в трудном положении, – произношу я, понимая, что я прав. Им выгоднее сотрудничать, чем воевать со мной. Под маской моё лицо озаряет довольная улыбка. Я выиграл в этой маленькой войне.
- Отныне мы Акацуки. Наша цель — план «Глаз Луны», - произношу я. Пока всё идёт по плану.

Логово Акацуки.
- Ну же, Итачи, давай старайся лучше! Не огорчай! Я ведь знаю, ты можешь лучше - протянул я, показывая голосом, что я огорчён тем, что мальчишка не старается меня особо удовлетворить.
Он лишь мычит в ответ. Да, говорить с членом во рту не так удобно, но он так старается. Так похож на тебя, брат.

Где-то в Конохе.
Небольшая ухоженная могила, с мраморным памятником. Часть памятника скрыта ветвями сакуры. Ветви склонены настолько низко, что, кажется, что они заботливо обнимают памятник.
Каждый месяц на этой могиле появляются свежие цветы. «Здесь похоронен любимый брат - Изуна Учиха» – гласит надпись на мраморе. Ветви сакуры качаются на ветру, словно соглашаясь.
Изуна Учиха, очень любил красные маки. Они похожи на языки пламени. Пару красных лепестков отделились от цветка и упали на землю. Красное: словно капли крови. Здесь он нашёл свой покой, но не был забыт, теми, кем был по-настоящему любим.

_______________
Юдзё - (яп. 遊女 ю:дзё или асобимэ?, дословно «женщина для удовольствий») — собирательное название проституток и куртизанок (но не гейш), существовавших на протяжении всей японской истории.